Дружба - понятие обоюдоострое.
Порыв ветра распахнул форточку, и в комнату ворвался холодный воздух с улицы, принеся с собой запахи ночной дороги. Цифры на часах сменились на "00:00", и механически прозвучало "Полночь!"
Он приподнялся на кровати, потянул носом и прошептал пересохшими губами:
- Брат, Весна?..
- Лежи, дурак!- я рванулся к окну и быстро захлопнул створку, потом осторожно присел на край кровати.- Тебе вставать нельзя. Помнишь, врач…
- Весна?- перебил он, упрямо глядя мне в глаза.- Весна ведь? Ве…- он зашёлся в кашле. Я прижал его к себе, сдерживая конвульсивные движения его тела. Минута, две…
Три с половиной примерно. Слишком много, слишком. Неужели ухудшение?.. Только бы обошлось.
Приступ утих, и брат обессилено обмяк. Я дотянулся до стола и взял чашку с лекарством.
- Выпей, полегчает,- дождавшись согласного кивка, я аккуратно поднёс чашку к его губам. Он сделал пару небольших глотков, чуть отвернул голову.
Со вздохом я поставил чашку обратно. Он заглянул мне в глаза и прошептал:
- Скажи, ведь Весна?..
- Весна, весна, успокойся. Первое марта, первый день весны…
- Весна...- он облегчённо откинулся на подушку и прикрыл глаза. Я держал его за руку, вглядываясь в его лицо и слушая его дыхание.
Брат, братик, братишка... За что? За что тебя так? Господи, что он такого сделал, что Ты наградил его этой болезнью?..
Практически неизлечимая, мучительная, медленно вытягивающая все силы и под конец забирающая жизнь...
Дыхание выровнялось, брат уснул. Я осторожно прилёг рядом, слушая биение его сердца.
Он же не заслужил!
Господи, Ты же добрый, Ты же любишь своих детей, так почему же именно он??.
Кажется, я задремал. А проснулся от ощущения чудовищной неправильности.
Я привстал и настороженно напряг все чувства... И вдруг понял, что.
Я больше не слышал биения его сердца.
Перед глазами помутилось. Кажется, я тормошил его, делал искусственное дыхание, звонил куда-то...
Потом прижался губами к его холодной руке и заплакал.
Включилось радио - он любит просыпаться под музыку... любил.
Слух зацепила какая-то фраза диктора. Я прислушался.
"... и сегодня, 29 февраля, мы проводим..."
Руки затряслись.
Я соврал тебе, братик.
Ты не дожил до весны.
Он приподнялся на кровати, потянул носом и прошептал пересохшими губами:
- Брат, Весна?..
- Лежи, дурак!- я рванулся к окну и быстро захлопнул створку, потом осторожно присел на край кровати.- Тебе вставать нельзя. Помнишь, врач…
- Весна?- перебил он, упрямо глядя мне в глаза.- Весна ведь? Ве…- он зашёлся в кашле. Я прижал его к себе, сдерживая конвульсивные движения его тела. Минута, две…
Три с половиной примерно. Слишком много, слишком. Неужели ухудшение?.. Только бы обошлось.
Приступ утих, и брат обессилено обмяк. Я дотянулся до стола и взял чашку с лекарством.
- Выпей, полегчает,- дождавшись согласного кивка, я аккуратно поднёс чашку к его губам. Он сделал пару небольших глотков, чуть отвернул голову.
Со вздохом я поставил чашку обратно. Он заглянул мне в глаза и прошептал:
- Скажи, ведь Весна?..
- Весна, весна, успокойся. Первое марта, первый день весны…
- Весна...- он облегчённо откинулся на подушку и прикрыл глаза. Я держал его за руку, вглядываясь в его лицо и слушая его дыхание.
Брат, братик, братишка... За что? За что тебя так? Господи, что он такого сделал, что Ты наградил его этой болезнью?..
Практически неизлечимая, мучительная, медленно вытягивающая все силы и под конец забирающая жизнь...
Дыхание выровнялось, брат уснул. Я осторожно прилёг рядом, слушая биение его сердца.
Он же не заслужил!
Господи, Ты же добрый, Ты же любишь своих детей, так почему же именно он??.
Кажется, я задремал. А проснулся от ощущения чудовищной неправильности.
Я привстал и настороженно напряг все чувства... И вдруг понял, что.
Я больше не слышал биения его сердца.
Перед глазами помутилось. Кажется, я тормошил его, делал искусственное дыхание, звонил куда-то...
Потом прижался губами к его холодной руке и заплакал.
Включилось радио - он любит просыпаться под музыку... любил.
Слух зацепила какая-то фраза диктора. Я прислушался.
"... и сегодня, 29 февраля, мы проводим..."
Руки затряслись.
Я соврал тебе, братик.
Ты не дожил до весны.